Рустам Хабилов: До боев работал охранником

Представляем интервью российского бойца UFC Рустама Хабилова. Рустам рассказал о прошедшем годе, а также поделился планами на следующий.

– В 2016-м у тебя был невероятно высокий темп: 4 боя за год. Как оцениваешь для себя прошедшие 366 дней?

– Да, в основном бойцы, особенно наши, дерутся максимум 3 раза в год. Я же трудился, отдыхал совсем мало: бывало так, что между поединками передышка была максимум неделя, а затем новые сборы. Плюс учитывая, что каждый раз приходится гонять вес, по 15-16 кг, к концу я уже подустал... Но работа проделана, в целом я доволен и теперь надо смотреть на результаты.

– Ладно бы бои заканчивались досрочно, но все они доходили до судейского решения. Это накладывало свой отпечаток?

– Это пошло только в плюс. Во-первых, опыт. Итогом четырех трехраундовых боев стало то, что я готов к пятираундовым. Вдруг предложат?

– Но по досрочному завершению соскучился?

– Бывает, конечно. Когда ходишь и настраиваешься, говоришь себе о досрочной победе. А потом понимаешь, что разницы нет, главное выиграть. Не надо кидаться, надо выполнять план.

– Этим объясняется то, что большинство побед у тебя добыты решениями?

– Да, нужно придерживаться геймплана. Когда ты работаешь в стойке, и хорошо выполняешь свое дело, то, конечно, шансов на досрочную победу больше: рано или поздно можно уронить. Мы же больше работаем над борьбой, переводы и в партере. Там все иначе: контролировать, добивать. При возможности сделать болевой, но в наше время это очень сложно.

– Уровень в партере у бойцов поднялся?

– Сейчас практически все хороши в этом аспекте. Нет, есть и те, кто отстают, кого можно вытянуть... Я сейчас еще и о чемпионе нашего дивизиона говорю, Коноре Макгрегоре (улыбается).

– Что произошло с тобой во время весогонки перед боем против Джейсона Сагго?

– Обычно перед последним днем весогонки мне остается согнать 3-4 кг. В этот раз оставили слишком много — 6. Утром, мой диетолог приносит мне на завтрак большую порцию риса и два куска рыбы. Я смотрю удивленными глазами, а он отвечает — все нормально, кушай! Знаешь, когда ты гоняешь вес, организму не хватает витаминов и ты постоянно думаешь о том, когда же ты уже поешь нормально. И тут передо мной ставят еду... Конечно, я ее с удовольствием и съел (смеется). Был уверен, что диетолог уберет мне перевес, хоть и не понимал, как он это сделает. В итоге я просто отказался гонять вес в конце: был невероятно истощен, из меня как-будто все высосали. Я бегал, трижды сходил в сауну, 15 минут лежал в горячей ванне... И за все это время ушел всего 1 кг. Оставалось 2,5. Хорошо, что я вовремя остановился и успел восстановиться к бою.

– Какие санкции UFC применил к тебе?

– Удержали 20% из гонорара. Я объяснил ситуацию, Дана Уайт сказал мне не переживать в преддверии тяжелого боя, так что все нормально. Сагго сам подошел ко мне и спросил про самочувствие. Я перед ним извинился.

– Работу с диетологом продолжишь после этого?

– Да, но будем уже смотреть по-другому. Узнали особенности организма, специалист узнал, как он работает. Он же сам удивился. Говорит, в горячей ванной люди начинают потеть со 2-й минуты. У меня пот начал выходить с 9-й. Диетолог в шоке был! Но восстановил он меня очень хорошо, не было никаких отеков, поэтому продолжим с ним сотрудничать.

– А когда плохо восстанавливался?

– На бой с Беном Хендерсоном я вышел весь залитый водой. Я утром встал, а у меня глаза от отеков закрываются. В итоге во время боя я к третьему раунду уже тупо встал, даже ходить не мог, не то что руками махать.

– Тогда ваш бой был главным событием вечера. Хотелось бы еще окунуться в эту атмосферу?

– Конечно! Это что-то особенное. Намного больше ответственности, ты на высоте, все внимание к тебе и все ждут именно твой бой. Ты должен проявить себя, потому что понимаешь, что в главный поединок тебя ставят не спроста. Очень хочу попробовать еще раз и, думаю, готов к этому.

– Сейчас смог бы повернуть ход боя с Хендерсоном в свою сторону?

– Надеюсь, что да. Подрался бы иначе. Если такой шанс выпал бы, одержал бы победу.

– Хендерсона многие знают по его любви выходить на бой с зубочисткой во рту...

– Со мной он такого делать не рискнул (смеется).

– С чего бы ты хотел начать 2017-й год?

– В первую очередь, нужно успеть подраться до Рамадана. Необходимо устроить бой в апреле-мае. Я чувствую, что после Сагго мой организм устал и ему нужна передышка. А после Рамадана провести еще два поединка.

– Кого видишь соперником?

– Идут переговоры о бое с Кевином Ли. Увы, я не могу поехать в США, чтобы подраться с ним там — у меня нет визы. Но в любой другой точке мира я готов, думаю, мы сможем договориться. Свое согласие на бой он уже дал.

– У вас с ним неплохая такая словесная перепалка выходит.

– Если он будет позволять себе лишнее до боя, то и получит еще до него (улыбается). Не хотел бы, конечно, такого, но если он хотя бы просто подойдет ко мне, я его прямо на месте вниз головой переверну.

– Намерен переустановить рекорд Хабиба Нурмагомедова по количеству тейкдаунов за бой?

– Почему бы и нет (улыбается). С соперником легко бороться, когда он сам борется. А вот когда убегает и боится этого... В любом случае, где бы мы с Кевином не встретились, я покажу ему страну со всевозможных точек обзора. Готовиться буду усерднее, потому что в нашем случае: никакого бизнеса, просто личное.

– Как ты оцениваешь тот факт, что в дивизионе до 70 кг большая плотность российских бойцов?

– UFC может предложить бой, но заставить согласиться — нет. Если близкий друг или родной человек, то, конечно, откажемся от поединка. А если соотечественник, земляк, но ты с ним не знаком, то выходи и дерись. Что в этом такого? Мы же в России все друг с другом по любителям выступали.

– Но в целом хорошо, что столько россиян в весовой категории UFC?

– Однозначно. Любая победа в лиге номер один это большой плюс для всей страны.

– Следующий бой в организации станет для тебя юбилейным, десятым. Считаешь себя уже ветераном?

– Наверное, да. Много работы было проделано, а в клетку UFC я захожу уже как к себе домой. Все привычно.

– Большинство турниров проходит в Америке, поэтому: есть ли вариант как-то исправить ситуацию с визой?

– Есть. Мне же не дали конкретный отказ, не запретили въезжать в страну. Просто все в подвешенном состоянии, визу могут дать в любой момент. Если бы были какие-то жесткие причины, уже стало бы о них известно. Может, мои документы просто лежат там и никому дела до них нет. Но я надеюсь, что все получится.

– Ты начинал карьеру вместе с Абдулманапом Нурмагомедовым. Расскажи о нем, как о тренере.

– Мы отлично друг друга понимаем. С самого начала было приятно работать. Самое главное правило у него: дисциплина. Оно едино для всех, неважно, чемпион ты или новичок. Именно это является залогом успеха его бойцов. Без дисциплины не будет ни стабильности, ни нормальных тренировочных сборов, ничего. У него все до мелочей, вплоть до того, что ты должен быть коротко подстрижен. Иногда думаю, что я делал бы, если бы его не было? Работал бы неизвестно где? Но он меня подтягивал, организовывал сборы и благодаря ему я являюсь тем, кем являюсь.

– До того, как дело приобрело профессиональный статус, как ты зарабатывал деньги?

– Работал охранником сначала в кинотеатре, потом в клубе. Времена тоже были тяжелые, и я не мог постоянно брать деньги у родителей. Тогда был помоложе и я мог совмещать работу с тренировками. До утра сидел на охране клуба, потом пару часов поспал и пошел у моря бегать. Вечером тренировка, потом опять работа. В таком режиме я жил 3-4 года, с 18 лет.

– Во время работы свою правоту приходилось отстаивать?

– А в Дагестане это неизбежно, там все мастера спорта и каждый хочет себя проявить (смеется). Много всяких ситуаций бывало.

– В школе так же?

– Да, но мое детство в основном прошло не в школе. Мы с ребятами постоянно собирались на речке, много детей было. Там все боролись друг с другом.

– Благодаря этому дагестанская борьба известна на весь мир?

– Думаю, что да. Почти в каждом селе был зал, куда ребенка отдавали на вольную борьбу. В моем селе вот, увы, не было такого, но мы все равно знали, что такое борьба — на улице. Собирались толпами и соревновались. Мы ковер-то никогда не видели...

– Когда впервые увидел?

– Первый раз — на соревнованиях. Лет в 13-14. Меня забрали на чемпионат Дагестана по ушу саньда, дали перчатки... У меня была боксерская груша, в огороде висела, из мешка сделанная. В первый день соревнований я выступил хорошо, пробился в полуфинал, но ночью заболел, нос плохо дышал во время боя. В итоге судья начал отсчитывать нокдаун и спросил, снимаем ли мы меня с поединка. А у нас считалось, что двое дерутся до тех пор, пока один из них не скажет «все». А если сказал — то ты испугался и проиграл позорно. Я сразу стал кричать что нет, не все, чуть ли не плакал, и мне разрешили продолжить бой. Да, я проиграл решением, но потом выиграл за третье место.

– У тебя богатая любительская карьера. Скучаешь по истокам, по боевому самбо?

– Да, часто посещают мысли о том, что хочу поучаствовать в любительских соревнованиях. Иногда на тренировке хочется одеть кимоно и посмотреть, что еще осталось от прежнего (улыбается). К сожалению, пока не получается, но я надеюсь еще выступить среди любителей по боевому самбо.

– Как семья относится к твоему такому плотному графику?

– С пониманием, поддерживает. Конечно, тяжело вдалеке от них, когда сын растет, а ты его практически не видишь. Но что поделать: я выбрал такой путь, и надо идти до конца.